ВЕЛИКАЯ ТРУЖЕНИЦА НИНА ТАЛИНА

Нина Фёдоровна родилась в деревне Артёмково, что за Клязьмой, в семье лесника. В соседнем Заборочье окончила начальную школу. Ей было всего десять, когда она наряду со взрослыми стала получать наряды от колхозного бригадира. Тот обходил дворы и давал распоряжения. Нина и гряды поливала, и с сорняками боролась, и урожай убирала. А, чуть повзрослев, в 13 лет стала работать почтальоном. Городской почтальон привозил корреспонденцию в Лужковский сельсовет, объединявший несколько деревень, и раскладывал почту по ящикам для каждого населённого пункта. А после обеда в сельсовет приходил человек из каждой деревни и забирал почту. Таким человеком и была Нина. От Артёмкова до Лужков она шагала шесть километров, затем возвращалась и разносила газеты и письма по адресам, передавала для председателя сводки. На следующий день первым делом заходила в артёмковскую контору и со сводками, которые ей вручал счетовод – сколько засеяно, убрано, скошено, — отправлялась в Лужки…
Потом пришло время лесозаготовок. Вместе с тремя другими девчонками Нина ходила на работу за семь километров от Артёмкова. Жили на квартире в деревне Ново, с хозяйкой и её детьми. Света не было – только керосиновая лампа. Хозяйка с раннего утра топила печку и шла с фонариком к скотине. А квартирантки, попив чаю, который был для них приготовлен в чугунке, отрезали по кусочку хлеба и шли на делянку. Снегу было по колено, но под ним вода, так что на валенки приходилось надевать бахилы. Валить надо было строевой лес, в арсенале у юных работниц имелись двуручная пила и топор.
— Сначала дерево подрубали топором, потом пилили. Радовались, что упало и самих не убило. Потом обрубали сучки, распиливали стволы на метровые поленья, разрубали их пополам, складывали в поленницу. Берёза вот никак не кололась… Работу принимал строгий десятник.
В субботу девчонки работали до обеда, затем возвращались на квартиру, а оттуда торопились в Артёмково. После тяжёлой работы впору бы только отдыхать. Но, выйдя из бани и приведя себя в порядок, все шли не куда-нибудь, а в красный уголок. Никакая усталость не могла помешать веселью – с гармонью, песнями и плясками.
— У меня был хороший голос. На вечерах я была в роли ведущей. Когда девушка выходила замуж, парни обычно писали жениху записки. Так вот, моему избраннику написали так: «С Вас причитается очень много, потому что Вы у нас забираете нашу первую плясунью и певунью»…
А воскресным утром снова приходилось рано вставать. Мать будила Нину и отправляла её с санками, гружёнными пудами четырьмя сена, в город. На рынок с санками отправлялись жители со всех окрестных деревень.
— Взмокнув, я потом на морозе покрывалась инеем. Постою минут 20-30, продам сено за 25 рублей и везу его по адресу назначения – то в Толмачёво, то в Ненашево. Куплю на вырученные деньги пять буханок хлеба, песочку, бутылку масла, маргарин – и в обратный путь. А утром опять на работу. И так четыре года. Сколько было слёз пролито – за такой тяжёлый труд не получали ведь ни копейки…
Колхозник в те годы был привязан к своему месту жительства. А так хотелось вырваться в город, зажить по-другому! Ради этого девушки готовы были выйти за горожанина чуть ли не любого. И Нине повезло. Со шлихтовальщиком Михаилом, прошедшим всю войну, её познакомил родственник. Мать жениха, сестра и сваха пришли к родным девушки. Затем те совершили ответный визит, поглядели дом. Решили свадьбу делать в городе, а богомолье — в Артёмкове.
— Слава богу, мужчина попался неплохой – трудолюбивый, работал не покладая рук, да ещё калымил плотником. Как говорится, не знал ни выходных, ни проходных. Был всегда на Доске почёта. Но… Мне было 20, а он был старше меня на целых семь лет. Да и красота у него была не такая, как моя… Дом выстроили. Строились чуть ли не до самой пенсии. То сначала три окошечка, потом пристройку надо, а следом и низ…
После замужества Нина поступила на галантерейную фабрику, но в первый же год родилась дочка. Потом ездила помогать свекрови – в семье мужа было 12 человек детей, Михаил был самым старшим. Наконец вернулась на работу. Артель «Победа» в то время располагалась в деревянном здании. Впереди — швейный цех, сзади были установлены два ручных станка, а внизу был подвал, куда с какого-то мясокомбината привозили перо птицы на пух. С разборки пера Нину Фёдоровну перевели к ткачихам.
— С ткацкой фабрики привозили мешки с отходами – слетевшие початки, выброшенную плохую пряжу, подметённую с пола. Я из этих мешков выбирала эти оклёвыши, мотала на цевки (деревянная трубка, катушка, надеваемая на веретено для наматывания пряжи. – Авт.), связывала всё и передавала ткачихе. В раскройном цехе две женщины резали из сотканной ткани основы на рукавички. В швейном цехе были две ножные машинки. Там я работала ученицей, шила рукавички. Позже открыли уже фабрику в новом каменном здании. Появился электромотор, который приделали к одной из машинок, и из-за скорости все боялись за неё садиться. Потом уже все машинки стали электрическими, и чего только на них не шили – и комбинезоны, и телогрейки, и покрывала, и чехлы на машины!.. Когда начали шить хромовые рукавички и перчатки, поехали в Богородск Горьковской области обмениваться опытом.
С этих машинок, по словам Нины Фёдоровны, и начался её переход в число хороших рабочих. Её портрет украшал и фабричную, и городскую Доски почёта. Она дважды избиралась депутатом горсовета, имеет немало наград, в том числе орден Трудового Красного Знамени. Была правой рукой председателя фабкома и директора, членом партбюро, непременной участницей всех совещаний и активов, ездила на слёты в Москву и Владимир. В опорном пункте проводила работу с любителями зелёного змия и получила значок «Отличный дружинник». Так и доработала до пенсии.
Муж, Михаил Дмитриевич, прожил 75 лет и ушёл из жизни в 1998 году. Сначала в Вязники из украинского Днепропетровска вернулся сын Сергей, а не так давно и дочь Фаина. Род продолжают три внука и три правнука. А сама Нина Фёдоровна никак не выглядит на свои девять десятков, да и память отличная. С прошедшим юбилеем и с Днём Победы Вас, великая труженица!