Экзамен по фармакологии
Когда началась Великая Отечественная война, Антонине Гуровой (девичья фамилия) не исполнилось и восемнадцати лет.
— Я тогда на курсы ходила, — вспоминает Антонина Васильевна. – В нашем городе институтов не было — только курсы медсестёр при больнице, педагогическое училище, льнотехникум… Редко кто из вязниковцев уезжал в институт учиться, богатые разве что. Помню, в тот день шли с девчонками сдавать фармакологию. Подхожу я к книжному магазину в центре города, слышу: шум стоит, такой крик по радио! Побежала к универмагу – там народу полно собралось, многие ревут. «Батюшки, — думаю, — война началась!»
По окончании медицинских курсов Антонину Гурову с однокурсницами назначили в хирургическое отделение Народной больницы, которым заведовал Алексей Петрович Смирнов. Под руководством опытного хирурга, продолжавшего обучать вчерашних выпускниц, Антонина Гурова проработала два месяца.
— Вскоре всех подряд девочек начали забирать на фронт, а меня оставили. Я по возрасту не подходила, — рассказывает Антонина Васильевна. — Собрались девочки с вещмешками, я пришла к ним, стою и плачу — из-за того что не берут. Они потом под самой Москвой были, в самом пекле сражений, а войну закончили в Германии. Всех же, кто остался работать в больнице, разместили жить на чердаке, чтобы домой не отпускать. Мобилизовали нас четверых, и жили мы так где-то с месяц. Там так страшно было…
Мёрзлые мальчики
Думать о том, что фашистские войска продолжают наступать и кровопролитные бои идут уже под самой Москвой, было некогда. Нужно было работать – лечить больных и раненых, которых ежедневно доставляли с передовой.
— Все окошки в городских домах были закрыты, фашистские самолёты летали на Горький, — говорит Антонина Васильевна. – Мы все страшно переживали, копали здесь окопы. Огня ни у кого не было, ночью – чернота. Прошло немного времени, а больные всё продолжали поступать. Только эвакуируем одних, а привозят ещё больше! Освободили льнотехникум, ходили по всем общежитиям, чтобы собрать постельное бельё и хоть как-то пристроить больных. Техникум был просто битком набит ранеными, в нём я проработала до 1942 года.
Ветеран вспоминает, как однажды её отправили везти с вокзала в госпиталь больных и раненых. В тот день температура опустилась до минус 41 градуса, и в районе деревни Свистихино машина медицинской службы замёрзла и остановилась.
— Самое страшное было видеть этих раненых, все ведь мальчишки были молоденькие. Какая подготовка? Всех забрали под дугу! — рассказывает Антонина Васильевна. — Лежали они в машине, человек пять или шесть, не одетые, а просто накрытые шинельками. «Сестричка! Мы замёрзли!» – жаловались они. А я тоже в одежде холодной, на ногах фетровая обувка. Начала стучать по домам: «Пустите, у меня больные лежат!». Нигде никого нет, все пропали. Наконец из одного дома вышла женщина, потом ещё одна беременная — и давай таскать больных и раненых к себе домой, чтобы не замёрзли окончательно.
Во время войны нигде нельзя чувствовать себя в безопасности, даже в тылу. Вязниковских врачей к тому времени распределили по другим госпиталям, а на их место прибыли специалисты с Украины.
— Вот у нас оттуда хорошие хирург были, невропатолог, — вспоминает Антонина Васильевна. – Однажды наших врачей вызвали на консультацию к военнопленным, которые болели тифом (сыпной тиф – смертельное заболевание. – Прим. автора). Пошла наша медсестра родом из Никологор, из хирургического отделения — украинские врачи… Пленные бросались в них вшами, специально заражали врачей, и все те умерли. Пять человек мы тогда похоронили.
На калужском направлении
В 1942 году Антонину Гурову направили в Калугу, разрушенную во время тяжёлых боёв. Не успели вновь прибывшие медицинские работники толком оформиться и разместиться, как начался новый поток раненых, не прекращавшийся в течение двух лет.
— Когда была битва под Москвой, что там творилось! Кошмар какой-то был! — говорит Антонина Васильевна. – Под Москвой мы только ранеными и занимались, потому что их везли очень много. А уж в последнее время так уродовали всех, такие тяжёлые были ранения! Бойцам делали перевязки и тут же отправляли на Урал, в Чебаркуль, и дальше — в Сибирь. Привозили их к нам, а они все были грязные, больные. Выдавали нам кальсоны, и мы с девчонками закрывали раны специальными клеёнчатыми салфетками и по очереди сами мыли и одевали мужиков.
В 1944 году санитарный поезд вёз Антонину Гурову уже на запад Украины. Ветерану запомнился случай, когда переезжали Днепр. Диверсанты смогли подорвать поезд и пустить его в реку. Передние вагоны перевернулись, но медицинские работники ехали сзади и выжили.
— Нас привезли на Украину немытых, голодных, — рассказывает Антонина Васильевна. — Воды нигде нет, жить негде, всё заброшено. Сначала расположились в каком-то доме. Мешки свои положили, стали искать, где умыться, – после поезда все в дыму да саже были. Спросили одну украинку, где можно попить. Ответила, что у них воды нет, есть речка. Похожа эта речка была на наш Волшник, только чуть шире. Пошли к ней, чтобы руки вымыть, а там и лошади гуляют, и бельё полощут, и пить берут…
Украинцы русских не обижали, мы им как будто свои были, все даже подружились. В Житомирской области удалось устроиться на частную квартиру. Медсестёр приютила та самая женщина, у которой они спрашивали про воду.
— Пустила она нас к себе и сказала, чтобы мы ни в коем случае никому не открывали дверь, так как тогда ходили бандеровцы и убивали советских людей, — вспоминает Антонина Васильевна.
Антонина Васильевна Антонова награждена медалью «За оборону Москвы» и медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», имеет множество юбилейных наград.
После войны
На западе Украины медсестра Антонина Гурова узнала о победе.
— Об окончании войны нам сообщили в четыре часа утра, рассказывает Антонина Васильевна. – Все больные выбежали на улицу в одних трусах, не знали, что и делать от радости. Кто в вёдра стучит, кто во что – это уму непостижимо! Вскоре поехали мы домой. Как раз поспела черешня. Сходили за ней на рынок, полную кошёлку купили. Там украинцы доброжелательные были, предлагали яблочками угоститься.
Жить в послевоенные годы оказалось непросто. Отец погиб на фронте, младшего брата забрали обезвреживать минные поля. Дома у Антонины Васильевны оставалась одна мама. Денег не было, хорошо хоть корову-кормилицу держали.
— После войны работы в Вязниках не было, — говорит Антонина Антонова. – Вместо больницы был один родильный дом, в котором лежали все – и терапевтические, и наркологические. Хирургия располагалась в Ярцеве. Пробежала по городу – мест нигде нет.
Наконец Антонине Васильевне удалось устроиться на работу в роддом.
— Тут ведь главным было хлебную карточку получить – на 250 или 300 граммов – сейчас не вспомню, — рассказывает ветеран. – Детскую медицину мы проходили, я всё-таки более-менее дело это знаю. В родильном работали две санитарки, Паша и Мариша, а я за детей и взяться боялась, но два года проработала. Даже врача подменяла, когда она была на больничном, сама глядела ребятишек.
После роддома Антонина Антонова работала в хирургии, затем – в неврологическом отделении. На пенсию вышла в 1979 году, но и тогда продолжала трудиться в кожно-венерологическом отделении. Вся её жизнь была связана с медициной и спасением людей.
Комментарии