Лётчик-инженер
Вячеслав Кузин родился в деревне Лапино Вязниковского района, а всё своё детство и юность провёл в Пировых-Городищах. В детстве он не думал о том, что станет авиатором — скорее, наоборот. Прочтённая им когда-то книга Льва Шейнина «Записки следователя» подталкивала Вячеслава связать свою судьбу именно с этой профессией, стать следователем. Однако после окончания 10 классов школы №11 города Вязники жизнь повернулась по-другому. Вячеслава Кузина вызвали в военкомат (тогда как раз переходили на 18-летний призывной возраст) и предложили поступать в военное училище. Выбрал пал на лётное — в городе Сызрань. Второй год там преподавали по высшему профилю и готовили специалистов с присвоением звания лётчика-инженера.
— В уже далёком 1967 году прошлого века я поступил в это училище, — вспоминает Вячеслав Алексеевич. – Я не знал, что там будут летать на вертолётах, честное слово! Когда во время посещения учебно-лётного отдела выглянул во двор и увидел тренировочные вертолёты Ми-1, то очень удивился. Поступил в училище довольно-таки легко, сдал четыре экзамена – два на четвёрки и два на отлично. Сам удивился, что сочинение по литературе написал на пять – в одиннадцатой школе со мной такого не бывало. Раз поступил – надо учиться, а если не понравится, думаю, то отучусь два года, срок службы пройдёт, и переведусь в гражданский институт.
На первом курсе в курсантов лётного училища вкладывали теоретические знания – по аэродинамике, конструкции, высшей математике… Готовили как инженеров. Лётная практика началась на втором году обучения.
— Оканчивая первый курс, я по-настоящему хотел попробовать, что такое «воздух», и понять, как железяка, которая тяжелее воздуха, в нём держится, — говорит Вячеслав Кузин. – Попробовал, меня затянуло, и это продолжалось практически до конца моей военной карьеры.
«Полк ушёл, а я остался»
По окончании училища в 1971 году Вячеслав Кузин по распределению попал в Прибалтийский военный округ (ПрибВО), в Ригу. В то время там располагалась отдельная смешанная авиационная эскадрилья, которая осуществляла перевозки Центрального Комитета партии в Латвии и Эстонии. Летать приходилось очень много, и благодаря такой интенсивной деятельности вязниковец приобрёл опыт и навыки практической работы. Вячеслав Алексеевич прослужил в ПрибВО 11 лет. Начинал летчиком-штурманом, а закончил заместителем командира эскадрильи (прошёл путь от лейтенанта до майора).
На факультете заочного обучения военно-политической академии им. В.И. Ленина, куда Вячеслав Кузин поступил в должности замполита эскадрильи, он успел проучиться ровно один день. Дальше – вызов в Главное политическое управление страны и новая должность с повышением на Дальнем Востоке. Под Благовещенском Вячеслав Алексеевич служил с 1982 до 1986 года.
— В 1986 году на наш полк пришла разнарядка в Афганистан, — рассказывает Вячеслав Кузин. – Была программа «Эстафета», то есть замена советских частей, которые воевали в Афганистане. Туда отправился практически весь полк – две эскадрильи. Меня же, как заканчивающего обучение в академии, отправить в Афганистан не могли. В то время была чёткая градация: если ты на последнем курсе, то тебя, как священную корову в Индии, ни передвинуть, ни перевести не могли. В свой поток и со своим полком в Афганистан я не попал. Мне было очень не по себе – полк ушёл, а я остался. Записался на приём к начальнику политического управления ВВС страны, объяснил ситуацию — как, мол, я могу привить чувство интернационализма личному составу, сидя в глубоком тылу, когда большая часть полка на передовой! «Как окончишь – поедешь в Афганистан», — такой был ответ. И, действительно, только я окончил академию, как мне предложили готовиться на должность советника командира полка.
В окружении афганцев
335-й истребительно-бомбардировочный авиационный полк Афганистана в то время располагался в Шинданде и практически полностью состоял из афганцев. С 40-й армией Вячеслав Кузин контактировал мало, потому что всё время находился среди местного населения, обучал афганцев летать на вертолётах Ми-8 и Ми-24. Вместе с полком участвовал во всех боевых операциях, с командованием полка и шиндандского гарнизона ходил на переговоры в банды, например, по поводу прекращения огня. Приходилось Вячеславу Алексеевичу решать и хозяйственные вопросы.
— Должность советника — она очень… дипломатическая, — говорит Вячеслав Кузин. – Командир может выполнить мои советы, а может и проигнорировать их – это его право. Я стараюсь убедить его в своей точке зрения, но он сам принимает решение, отчитываться за которое приходится советнику, особенно если при этом возник какой-то казус. К счастью, особых проблем не было, в последние годы командиры очень прислушивались к нашему мнению. Система военных советников в Афганистане работала с 1926 года, и мы пользовались у местного населения непререкаемым авторитетом.
Главная сложность заключалась в преодолении языкового барьера, поскольку всё общение происходило или на дари, или на пушту.
— Сперва у меня был переводчик – бывший студент из Душанбе, — вспоминает лётчик. – А когда у него закончился срок командировки, я уже вполне сносно говорил на местном наречии на бытовом уровне. Ну а авиационные термины везде одинаковы. Вся афганская молодёжь той поры обучалась в Кабуле, а вот старшие офицеры некогда учились в Советском Союзе и, естественно, говорили на русском языке – с ними работать было легче. Кстати, в штате полка было два муллы. Один – молодой, с ним можно было говорить на любые темы, но вот старый мулла держался отстранённо и редко вступал в беседу, даже руки не подавал.
На первый взгляд, все афганские лётчики были дружелюбны, но случались и инциденты. Так, заместитель командира полка неожиданно бросил службу и вместе с семьёй уехал в Пакистан. Здесь нужно было держать ухо востро! В беседе местные военные улыбались, а что у них творилось в головах – поди разбери. Особенно когда управляешь вертолётом и советские лётчики сидят впереди, а афганский борттехник сзади. Что ему стоит ударить тебя разводным ключом по голове и сдать в Пакистан? Тем более что там за советника они могли получить большие деньги.
Месть гяурам
Афганские лётчики были не так опытны, как советские, и очень не любили ночные задания. «Война для любви, а не для полётов», — говорили они. Но это и вправду было страшно и сильно действовало на психику, когда начиналось противодействие с земли. На любой шум или движение противники начинали стрелять. Обычно – с применением трассеров. И пускай они пролетали далеко, но казалось, что все шли именно в тебя.
– Как-то раз летели мы с уже другим замкомом полка в паре по доставке продовольствия в один из кишлаков, — рассказывает Вячеслав Кузин. – Я шёл на Ми-8 впереди, как вдруг задний вертолёт подбили из ракеты «Стингер». Естественно, после попадания трудно выполнить посадку. Я сел, доложил о том, что вертолёт сбили. Двое афганцев остались живы, и я их подобрал.
За спасение афганских лётчиков Вячеслава Кузина наградили орденом Афганистана «Звезда» 3 степени. Были за два года службы и другие запоминающиеся моменты. Когда сбили командующего авиацией 40-й армии генерала Руцкого, Вячеслав Кузин три дня искал его на вертолёте. Прочесал в поисках весь юго-запад Афганистана. Позже выяснилось, что генерал успешно катапультировался и его подобрали пакистанцы.
Так на должности советника Вячеслав Алексеевич прослужил два года – с января 1987-го по январь 1989-го: практически до вывода советских войск из Афганистана.
— По моему мнению, советники сделали бы больше и действовали бы гораздо эффективнее, если бы наши войска не участвовали в боевых действиях, а части 40-й армии стояли гарнизонами, но не принимали бы непосредственного участия в боях, — говорит вязниковский лётчик. – В крайнем случае, война должна была идти руками афганцев. Ведь из-за чего чаще всего возникали боевые действия? Идёт группа бронетехники, по танку стреляют из кишлака из ружья 1878 года выпуска. Башня разворачивает 150-миллиметровую пушку и сносит половину дома. Что остаётся делать афганцу? Он забрасывает дробовик за плечо и идёт мстить гяурам (людям, не исповедующим ислам. — Прим.автора). В большинстве так и получалось, и моджахеды пополняли свои ряды за счёт обиженных.
Ветеран-учитель
Для прохождения дальнейшей службы Вячеслава Кузина направили на западную Украину, в полк, который только что вернулся из Афганистана. В звании подполковника он прослужил там с 1989 по 1991 годы. Ну а потом – развал Советского Союза, приватизация Вооружённых Сил… Вязниковскому лётчику предложили должность полковника Вооружённых Сил Украины.
— Я отказался, поскольку у меня там не то что родственных корней, даже корешков не было, — вспоминает Вячеслав Алексеевич. – Ну а раз отказался, то пришлось увольняться, поскольку и в России происходил такой же развал. Работу найти было трудно. А так как родом я был из Вязниковского района, а жена из Нововязников, то и выбора места жительства для нас не существовало. Я устроился работать учителем в школу – у меня диплом преподавателя истории и обществознания. Нас в своё время готовили преподавать в военных институтах. Но педагогика — наука консервативная, меняется только уровень учащихся. Преподавал я 20 лет, а педагогическую деятельность закончил в 2012 году.
За боевые заслуги Вячеслав Алексеевич Кузин награждён многочисленными медалями, орденом Красной Звезды и орденом «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3 степени, а также афганскими орденами «Звезда» 3 и 2 степеней. «Не успел первую степень получить – войска вывели. А так был бы Героем Афганистана», — говорит ветеран. Жизнь прожита не зря, что и говорить.
Комментарии