Не так давно в Брестской крепости-герое была открыта экспозиция «Музей войны – территория мира».
Вот как писала об этом «Брестская газета»: «Новый музей расположен напротив Музея обороны Брестской крепости, если пересечь площадь Церемониалов. Вход оформлен проржавевшими металлическими пластинами, которые врезаются друг в друга. Внушительная конструкция символизирует судьбы людей – военнослужащих, их семей и местных жителей, сломленные войной… Экспозиция начинается уже на 1-м этаже с надписи «Брестская крепость» на 27 языках. Далее стоят манекены лейтенанта-пехотинца Красной Армии, его жены и дочери, которые готовят посетителя к разговору о предвоенной жизни. В первом зале – довоенные фотографии военнослужащих и их семей, письма родственникам, предметы быта, музыкальные инструменты. Например, оригинальная гармонь защитника крепости Фёдора Рябова».
Буквально в центре брестской экспозиции висит большой портрет матери Фёдора Рябова – Пелагеи Ефимовны. Именно она передала в музей личные вещи сына.
Рябов Фёдор Васильевич, родился в 1921 г. в д. Игуменцево Вязниковского района Владимирской обл., рядовой, повар 132-го отд. батальона конвойных войск НКВД, погиб 29.6.1941.
Защитник Брестской крепости
В советское время о Фёдоре Рябове писала вязниковская газета «Маяк», а в 1991 году здесь же была опубликована глава из книги гороховецкого краеведа Льва Марфенина с предисловием Бориса Симонова.
Вот что писал краевед Марфенин: «Перед войной Фёдор Рябов работал слесарем-наладчиком на Лукновской фабрике Вязниковского района… В Красную Армию Фёдора провожала вся деревня. Из его писем родственникам и невесте Шуре Казанцевой перед нами встаёт образ воина-комсомольца, преданного Родине и народу. В одном из писем домой Рябов писал: «Присягу приняли 23 декабря. Поклялся Родине быть верным до последнего дыхания…».
Письма Шуре Казанцевой приходили из Бреста. Последнее – 20 июня 1941 года. «Скоро в отпуск приеду. Жди…».
Александра Фёдоровна Казанцева ждала двадцать четыре года. И дождалась. Их встреча произошла в Брестской крепости. В музее. Федя смотрел на подругу своей юности такими же весёлыми, как и четверть века назад, глазами…».
«…Политрук 455-го стрелкового полка П.П. Кошкаров был контужен разрывом гранаты. С трудом возвращалось сознание в измученное трёхдневной битвой тело. В лицо кто-то осторожно плеснул водой.
— Фамилия? – сквозь спёкшиеся губы прошептал Кошкаров.
— Красноармеец Рябов.
— Будешь связным.
— Есть…
26 июня стены цитадели затряслись от гула. Прямо через Мухавец на берег стали выползать фашистские танки. К броне прижимались автоматчики. Стреляли сходу, танки мчались к воротам крепости.
— Товарищ политрук, — горячо зашептал на ухо прильнувшему к бойнице Кошкарову его связной, — разрешите?
Кошкаров коротко кивнул. И в ту же секунду Рябова как ветром сдуло. Через мгновение он показался у нагромождённых снизу каменных плит. Взмах – и полетела связка гранат к головной машине. Танк окутался пламенем. Вторая связка точно поразила вторую машину врага.
Через день танковая атака повторилась. И снова Рябов поджёг бронированное чудовище. А потом защитники крепости перешли в контратаку. Внезапно прямо на Кошкарова выскочил немецкий пехотинец. Занёс карабин с примкнутым штыком. Ещё секунда – и случилось бы страшное… Но прозвучал выстрел Фёдора Рябова, фашист упал.
26 июня. Артобстрел и бомбардировка с воздуха. Фашисты в соседней казарме. Кожух пулемёта, из которого ведёт огонь Рябов, раскалился от беспрерывной стрельбы. Враги не могут поднять голову. Огонь убийственно меток. И вдруг пулемёт замолк. Тяжелораненный Фёдор Рябов сделал несколько шагов навстречу прорвавшимся гитлеровцам и бросил в них две гранаты. Враг был отброшен.
В последний раз Кошкаров увидел Рябова мёртвым. Бережно вынув из кармана забрызганный кровью документ, политрук при мерцающем свете свечи увидел, что это комсомольский билет Фёдора…».
Остался верен клятве
Красноармеец Ф.В. Рябов 4 января 1941 года кратко сообщал родным: «Пока взысканий не имею. Присягу принял 23 декабря. Поклялся своей Родине быть верным до последнего дыхания, и теперь всё, за малейшую провинность отвечаю головой». Как показала жизнь, Фёдор Васильевич оставался верен клятве до последней минуты жизни. С первых минут войны он, солдатский повар, занял место в боевом строю. Участвовал в отражении танковой атаки противника и подорвал связкой гранат одну вражескую боевую машину. В рукопашной схватке в подвалах казарм у Трёхарочных ворот вместе с товарищами отбил у фашистов раненых защитников крепости. Сам был тяжело ранен, но как только пришёл в себя, вновь взялся за оружие. О его гибели рассказывал П.П. Кошкаров. 29 июня, возвращаясь поздно вечером в штаб сводной группы обороны крепости, он наткнулся в одном из казарменных помещений на труп. «Ощупал его руками. Лохмотья обмундирования были мокрые и липкие. В кармане обнаружил книжечку и взял её с собой. В штабе я с комиссаром Фоминым пытался разобраться, кому принадлежал этот комсомольский билет, но он был весь залит кровью… Утром 30 июня я долго не отрывал глаз от взятого мной окровавленного комсомольского билета, разбирая каждую букву, пока наконец не разобрал, что он принадлежал Рябову, который, по видимому, собрав последние силы, вылез из подвала и здесь был убит». Посмертно Ф.В. Рябов награждён орденом Отечественной войны I степени. Он навечно зачислен в списки одной из воинских частей.
В музее Лукновской школы есть материалы о Фёдоре Рябове, там хранят и изучают вехи его короткой жизни. Жаль, что таких поездок школьников, какие были в советские годы на автобусах в Брест, больше не стало, а потому подвиги земляков стали забываться. Белоруссия помнит о лукновском парне Фёдоре Рябове, о его невесте и его матери.
Комментарии