Пешком от Казахстана до Урала
Дед отца Владимира – Арсений Соловьёв – родился в христианской семье. Известно, что работал он бригадиром поезда на Китайско-Восточной железной дороге. Страну била лихорадка революции, гражданская война нарушила размеренный уклад жизни. Всё встало с ног на голову, и люди переезжали с места на место в надежде хоть как-то наладить быт. В то время Арсений Соловьёв оставил свою работу, в 1920-1921 годах прослушал пастырско-богословские курсы в г. Перми и в 1922 году принял сан священника.
Это решение было сознательным, но что оно значило в годы, когда православную веру подвергали гонению? Репрессии коснулись и Арсения. Постреволюционное правосудие работало по отработанной схеме, и за доносом следовала ссылка.
— Мой дед дважды был в ссылках, — рассказывает отец Владимир. – В архиве нам, как близким родственникам, довелось прочесть его дела. Конечно же, там находились и доносы. Была, например, запись, согласно которой при участии моего деда отравили 20 лошадей. Хотя их всего в колхозе было 12. Отец Арсений никогда ни на кого не клеветал и никого не порочил, никогда никого не заложил, а досиживал свой срок и выходил из ссылок. Последняя у деда была в Казахстане, и до самого Урала он шёл пешком. Как дошёл? Одному Богу весть. После этого он опять стал служить в церкви. У него было семь дочерей и сын – мой отец – Иван.
Советский спецназ
Иван Соловьёв родился в деревне Соловьёвке Щучье-Озёрского района Молотовской области (Пермский край). Он с малолетства прислуживал в алтаре, помогал отцу, знал церковную службу. С 1936 года работал счетоводом в местном колхозе.
Во время Великой Отечественной войны Иван Арсентьевич воевал в составе Калининского и Белорусского фронтов сапёром, командиром отделения 86-го отдельного штурмового инженерно-сапёрного батальона 18-й инженерной бригады.
— Вначале моего отца на фронт не призывали – сын «врага народа» и прочее, и прочее, — говорит о. Владимир. – В конечном итоге начали забирать всех. Иван был молодым и сильным и вызвался добровольцем в разведку. Он жил в сельской местности и, следовательно, всё умел. Его отправили на курсы, а эшелоны, уходящие на передовую, разбомбила фашистская авиация.
Сапёр в представлении большинства – это человек, который ползёт, режет проволоку, готовит проход для ударных сил. Однако подразделение Ивана Соловьёва можно было смело называть советским спецназом. Они и выполняли задачи спецназа. Бойцов штурмового батальона бросали вперёд, в самое пекло, где они уничтожали всё на своём пути. Об этом свидетельствуют записи в наградных листах к боевым орденам Ивана Арсентьевича: «В борьбе с группировкой противника в районе д. Тремин в уличном бою уничтожил 12… и пленил 11 вражеских солдат, действуя при этом смело и решительно».
— Папа никогда не рассказывал о войне, очень редко что-то звучало, — вспоминает о. Владимир. – Один раз был ранен. Дошёл до самого Берлина. Окончил курсы финансовых работников и был назначен начальником финансовой части батальона. В Германии женился на моей маме, там и я родился.
После войны ударную сапёрную часть быстро расформировали. Иван Соловьёв перевёлся в Уральский военный округ, где дослужился до старшего лейтенанта. Причиной ухода из армии стало несогласие с политикой, направленной против Георгия Константиновича Жукова.
— Папа стал работать на гражданке, — рассказывает о. Владимир. – К тому времени мой дедушка закончил служение. Ему было 95 лет. Он сказал сыну, что нужно продолжать дело служения Богу.
В 1958 году Иван Соловьёв был рукоположен митрополитом Ульяновским Мануилом в священники, стал отцом Иоанном. Отец Иоанн не сидел на месте. Он служил в Ульяновской, Куйбышевской, Свердловской, Владимирской, Горьковской, Ивановской областях… В стране, где религия была под запретом и государство не разрешало строить и ремонтировать храмы, Иоанн Соловьёв, пользуясь своим авторитетом, наводил порядок в церковном хозяйстве.
Кнутом и пряником
-Я никогда не думал, что буду священником, — говорит отец Владимир. – У меня росли двое детей. И вот на 28-м году папа сказал: «Надо служить». Жена сначала была против, хотя и была из верующей семьи. Но однажды ей был сон, чтобы я шёл в священнослужители. Она согласилась.
В 70-е годы государство стало относиться к церкви более лояльно. Не сказать, что это было потепление, но уже начали разрешать поступать в духовные семинарии. Так и Владимир Соловьёв пусть не сразу, но стал учиться на очном отделении. В 1977 году он был рукоположен в диакона и священника.
— В 1988 году, когда на 1000-летие Руси и иностранцы к нам в страну приезжали, им дверь открыта была, — вспоминает отец Владимир. – Но начинал я в тяжёлые времена. Первый приход был в Горках Камешковского района, где располагался храм в честь Святой Троицы. Мы старались его как-то восстанавливать, хотя власти особо делать это не давали. Как-то раз ночью в Горках прошёл ураган, и с нашей церковной ограды снесло четыре железных проёма. Взял молоток, взял гвозди, доски какие-то были, заколотил. Через неделю, примерно, меня вызвали в сельсовет: на каком основании я не взял разрешение и начал ремонт. В другой раз обвалился печной боров на церкви, нарушилось печное отопление. Людей собрал, глину замесили, починили. Опять кто-то увидел и донёс. «Не имеете права без разрешения», — говорят. До абсурда доходило!
Рядовые граждане тем временем продолжали идти в церковь. Появлялась и молодёжь. Впрочем, пока ещё это было чревато. Слово «верующий» в советском государстве было сродни клейму и могло больно отразиться на учёбе, работе, карьере.
— Вот у нас был фронтовик, орденоносец, так ему сказали: «Уйди из церкви, не пой на клиросе, мы тебе новую квартиру дадим», — рассказывает о. Владимир. – Пряник предложили, кнутом-то напугать не получится. Только ему квартиру не надо было – у него была вера крепче. В нашей церкви такой костяк собирался, что и доносов не было. Да и я всем всегда говорил, чтобы ко мне со сплетнями не приходили… Переводили нас из прихода в приход, чтобы мы на одном месте не обрастали и нас легче было контролировать.
Православная гимназия
В Вязниковском районе отец Владимир служит уже 26 лет, всего же – 40. Срок большой, но, по словам священника, он прошёл как один миг. За эти годы случалось всякое – и плохое, и хорошее.
— Среди людей, которые меня окружали, никогда не было подлецов, — говорит Владимир Соловьёв. – Недоброжелатели, конечно, есть, но куда же без них. Все эти годы мы с почётной старостой Елизаветой Александровной Максимовой жили в мире, старались всё делать и ремонтировать. До недавнего времени Кресто-Воздвиженский храм был изюминкой, это сейчас у нас почти все средства уходят на гимназию.
К слову сказать, у Православной гимназии имени преподобного Серафима Саровского, открытой в Вязниках в 2001 году, были «непростые роды». Изначально отец Владимир даже отказывался её открывать.
— Ничего же не было, — вспоминает он. – Где? Как? Что? Но Владыка Евлогий благословил, и надо было браться за дело. Пошёл к Евгению Михайловичу, объяснил ситуацию. Бывший глава отдал нам разваленный детский садик. В нём тогда хотели что-то другое сделать, но здание не подошло, перекрытия деревянные были. Словом, мы его восстановили.
Из детского садика тоже пришлось переехать. В городе не хватало дошкольных образовательных учреждений, и бывший детский сад вновь стал детским садом, а гимназии отдали здание школы №1.
— Приняли мы новое здание, – рассказывает отец Владимир. – Находилось оно в ужасном состоянии. Даже стёкла из рам выпадали и на ноги падали — хорошо, что никого не покалечили. В первый же год мы сделали окна, ну и до сих пор всё ремонтируем: школа-то старинная. Учредителями гимназии является наш храм, и если бы не было помощи Свыше, то ничего бы не получилось. Иногда попадали в такие ситуации, что не знали, что и делать. Но, как сказал Александр Сергеевич Пушкин: «Помолясь усердно Богу, отправляется в дорогу». Все успехи я приписываю нашей заступнице Божией Матери, Казанской-Вязниковской.
Немного о чуде
Отец Владимир рассказывает, что за годы его службы происходили десятки случаев, которые без веры невозможно объяснить. Так было и во время строительства церкви в исправительной колонии строгого режима.
— Познакомились мы с тогдашним начальником зоны, с Николаем Сергеевичем Панёвиным, начали с ним контактировать и построили первую церковь в местах лишения свободы, — вспоминает о. Владимир. – Когда начинали строить, то у нас никак купол не получался – месяц, два, три прошло. Не может быть такого, мы и молебны служили! Потом поговорили с бригадиром, который сидел за неумышленное убийство. Оказалось, что он некрещёный! Ничего себе! Срочно покрестили его, и через три дня уже купол стоял. Как это объяснить?
А ещё раньше – при освящении места под строительство церкви – произошло настоящее чудо. Об этом даже газеты написали. Дождь, ливший весь день как из ведра, внезапно прекратился. Выглянуло солнце, всё подсушило, а в небо взмыли десятки белых голубей.
— Сейчас на Соборной площади города у нас долгострой колокольни, — говорит отец Владимир. – Считаю, что здесь всё происходит по тому призыву, который сказал архиепископ Лука: «Как молимся, так и получаем». Никакого духовного образования не надо, чтобы понять эти слова. Когда в своё время мы строили Троицкий храм, у нас 20 человек каждый день читали акафист, и два года всё шло нормально. А потом перестали читать – кто заболел, кто уехал – и год оказался будто выброшен. Срочно возобновили чтение и на четвёртый год почти довели храм до завершения.
Духовная сторона
Сын о. Владимира не изменил семейной традиции — сегодня служит настоятелем Кафедрального соборного храма в Юрьев-Польском районе (благочинный, 20 лет служения) и воспитывает двоих детей. Дочь с зятем-священником погибли в автокатастрофе, что стало для всех настоящим шоком. Остались пятеро внуков, которых воспитывали о. Владимир с матушкой Валентиной. Сегодня они совсем взрослые, и трое из них приехали в Вязники, чтобы поздравить дедушку с 40-летием церковного служения.
Брат о. Владимира – протоиерей Александр Соловьёв – служит настоятелем храма в г. Иванове, совмещает служение с исполнением обязанностей помощника начальника УФСИН России по Ивановской области, организует работу с верующими, находящимися в местах заключения. Брат матушки и племянники также избрали стезю пастырского служения.
— Мой возраст уже к 70 годам приближается, а через два года исполнится 50 лет совместной супружеской жизни, — говорит отец Владимир. — Думаю, что послужу ещё, даст Бог.
Комментарии