Родился Роберт Штарев 13 октября 1939 года в Большом Петрине в многодетной семье. Мать, Лидия Антоновна, была ткачихой, но ей пришлось оставить профессию ради семьи. Отец, Николай Алексеевич, был специалистом по торфоразработкам, и в 1943 году его назначили начальником узкоколейки. Когда ему раздавило ногу, и её частично ампутировали, он устроился продавцом в магазин в Петрино, став потом его заведующим. Отец брал Роберта с собой, когда привозили товар из Москвы, обычно ночью. «Было жутковато, — признается Роберт Николаевич. — Времена голодные – война, да и после войны бандитизм давал о себе знать».
Из криминальных сцен в памяти осталось, как участковый Шаманин задерживал на рынке вора. Тот примерил пиджак и не заплатил. Милиционер схватил злоумышленника и держал за штаны, а у того руки были свободные, и он ударил участкового ножом в живот, попытался бежать. Была погоня. Следователь Савельев применял оружие — стрелял из ТТ. Поймали – вором оказался беглый из Ковровской колонии. И подобных историй с полукриминальным налетом у очевидца хватает.
«После войны все наши фронтовики завели голубей, — вспоминает рассказчик, сам впоследствии увлеченный голубятник, а его голуби не раз взлетали над «Солнечной поляночкой». – Это был целый мир со своими законами, правилами и приемами – загнать, подпустить. Помню такого голубятника Вадьку Живарева с Новофабричной. Эта улица была самая страстная в этом плане – голубей держали через дом. Споры принципиальные возникали: «Ты с моего приполка, а я — с твоего», — это только настоящий голубятник поймет – свой язык».
Детство Роберта Штарева пришлось на 40-е военные и послевоенные годы, и они были наполнены многим, что было тому времени свойственно. Вот мальчишки сидят в кинотеатре «Авангард», смотрят «Чапаева». «Ура!», — кричат – Василий Иванович в бурке и на коне летит навстречу врагам. Тут гудок с реки – «Робеспьер» идет, и они, одетые по-летнему, в трусах и в майках, срываются с места и бегут нырять под волны. До реки было рукой подать, идут, бывало, балансируя по рельсам узкоколейки, ширина рельса 18 см, кто потеряет равновесие, тот и вадит.
Но были посерьезнее занятия: с ветераном, моряком-балтийцем дядей Мишей построили четырехвесельную шлюпку. Ходили на ней под парусом – растянутой телогрейкой, поворот которой направлял ход их «непотопляемой» шлюпки. Под пение «Варяга» доходили на ней в разлив до Пар. Коммуны. Второе маломерное судно, лодку-распашонку, Роберт сделал из ели уже сам. А зимой, раздобыв гладкой арматуры на стройке, гнули из нее финки, иногда и с сидениями. И не было в Вязниках горы, с которой петринские мальчишки не съезжали бы на своих железных финских санках.
У Роберта рано начали проявляться разнообразные таланты: к рисованию у него была настоящая страсть – рисовал на всем, что под руку попадалось. Рос он, как уже говорилось, в многодетной семье, если по старшинству, то получалось так: Ираида, Юлия, Ольга, Роберт и Юрий. Когда сёстры-школьницы учили заданные им стихи, он их легко запоминал. Отец ставил его, «шплинта», на табуретку, и тот читал выразительно, что запомнил, особенно ему удавались басни – чем смешнее, тем лучше. В общем, натура просматривалась артистическая. В школу он пошел с тряпичным портфелем, учился в школе №3 им В.И. Ленина, в то время в классах было по 40 с лишним учеников.
Школьная жизнь вспоминается сейчас, как яркая, интересная. Когда его приняли в пионеры, то он был сначала звеньевым, потом председателем совета отряда. Роберт посещал с товарищами диспуты старшеклассников, ходил в драмкружок, участвовал в различных его инсценировках.
Много было разных интересных встреч в жизни Роберта Николаевича, но эта особенно памятна. «Мы, петринские мальчишки, были какими-то вездесущими, всё видящими, — говорит он, простовато-хитро улыбаясь. — Смотрим как-то: подъезжает «Победа», за рулем женщина – полный фурор! Мальчик плотный, девочка, мужчина высокий в костюме. Вот это да! Не знаем кто. Они в дом Меньшовых зашли. Машин тогда вообще мало было, а тут «Победа»! Раз промелькнули, другой. Это был 56 год, нам — по 15-16 лет. Грязь тогда непролазная была, мостков не было – чернопечье, одним словом. Смотрим – снова та знакомая «Победа». Хотели проскочить грязь и засели. Нас попросили: «Ребята, ну подсобите!». Мы трое — Славка, Вовка и я — с большим вдохновением подтрыкнули автомобиль. Мужчина поблагодарил: «Спасибо, я — Фатьянов». Пожал нам руки, рука у него мягкая была. Мы его песни знали. Был он в светлой рубашке, с красивой прической, которая, по словам наших ветеранов, служивших на флоте, называлась «Балтийская волна».
«Также мы видели, когда рыбачили, как Фатьянов и еще несколько писателей, среди которых был Казакевич, на веранде отправлялись вверх по течению до Бударинской будки. То место называлось еще Никольские яры или Балковы вешала. Обычно же веранда ходила вниз по течению до Удол. Проходя мимо нас, спрашивали, как рыба?». Говоря о Фатьянове, Роберт Николаевич вспоминает, что первый раз, еще до того случая с машиной, он видел его на выставке собак в летнем парке. Сохранилась фотография, сделанная мужем сестры Валерия Кубасова, Владимиром Тарасевичем, запечатлевшая Фатьянова на одной такой выставке в окружении земляков.
Но вернемся к нашему герою. По рисованию в школе у него была всегда пятерка, сам Леонид Федорович Еремеев выделял его, как особо одаренного. Из жанров он больше всего любил пейзаж. На конкурсе за картину «Март. Заречье» ему присудили 1 место, награждение проходило в городском парке. Он хотел учиться дальше во Мстере, но мать не отпустила его «на сторону». Неуемная энергия юноши нашла себе выход в спорте, он стал посещать секцию борьбы Николая Осиповича Лапшина. Позже Роберт Штарев стал судить борцовские поединки, ездил на семинары судей, у него даже была 2 категория.
Но стихией, которая его захватила полностью, стал театр. Культурным центром их района, да и всего города был клуб «Профинтерн», а его мудрая заведующая Лидия Емельяновна Иванова поощряла молодежь к занятиям в кружках тем, что кружковцев пропускали на танцы бесплатно. Роберт в хоре пел сначала, потом стал заниматься в драмкружке Михаила Семенович Крутикова. «Крутиков собирал коллектив в Дубовом зале, — вспоминает Р.Н. Штарев. — После выбора пьесы начиналось распределение ролей, потом шли репетиции. Я начинал с небольших ролей, например, Хулигана в «Иркутской истории».
Роль белогвардейца Семена Дубцова в спектакле «Твой дядя Миша» тоже была не главная, но так убедительно он ее сыграл, что даже после спектакля две пожилые женщины, узнав его на улице, кивали в его сторону: «Это он, который стрелял. Зверюга!».
Театральная студия Крутикова много ездила по району, выступали везде, где было можно, спектакль «Барабанщица» играли даже на подмостках Областного драмтеатра. Среди ролей, сыгранных Робертом Штаревым, – Леонидик в «Бедном Марате», Серафим Чайка в «Стряпухе» и многие другие. С ним вместе на сцене играли работники льнокомбината и других городских предприятий и организаций: Борис Меньшов, Владимир Ворожейкин, Валентин Шабанов, Клавдия Ключарева, Вениамин Овчинников, Валентина Сергучева, Николай Аминин, Маргарита Барскова, Николай Бурнакин, Лев Заказов и другие. Он играл также в одном спектакле с Юрием Цурило, известным сейчас на всю страну артистом кино.
Однако спорт, театр – это были всего лишь увлечения помимо основной работы. Роберт Штарёв рано начал трудиться. Если быть точным, 15 июля 1956 года он пришел на льнокомбинат (тогда — фабрику «Свободный пролетарий») учеником столяра, где освоил профессию батанщика, получил высокий разряд. Его трудовую биографию ровной назвать нельзя: он поменял несколько профессий и мест работы, пробовал себя и там, и там.
Однажды даже приблизился к давней детской мечте — его взяли в ремконтору художником-оформителем, но в трудовой книжке записали: «Маляр 4 разряда». В конце концов, герой этой публикации оказался в одном из цехов ЗОА, наладчиком на линиях сборки. Здесь он вступил в партию, здесь же ему присвоили звание «Ветеран труда».
В Роберте Николаевиче Штареве счастливо сочетаются различные свойства и лучшие человеческие качества, к которым можно отнести доброту, порядочность правдивость, нестяжательство, веселый добрый нрав, наконец. Он знает и любит многие ремесла: он тебе и корзину сплетет из ивняка, он и садовод-любитель хоть куда, и с изделиями из металла «на ты». А еще он пишет стихи, может с лету прочитать любое стихотворение наизусть, у него их на целый сборник накопилось. Он до сих пор в песенном строю, поскольку поет в хоре под руководством Владимира Рудольфовича Петрова. Он действительно какой-то вездесущий.
Комментарии