Судьба узника шталага

На Вязниковской земле, да и во всём Советском Союзе не было, наверное, семьи, которую Великая Отечественная война обошла стороной и не принесла боль, смерть и разрушение. Ещё в самом начале войны беда постучалась в двери нашей землячки Нины Ивановны Горшениной. Извещение о том, что её отец – старший сержант Иван Иванович Бобров, 1908 года рождения – пропал без вести, было подобно грому среди ясного неба. Мама – Филицата Михайловна – так и не поверила в гибель мужа и до конца войны ходила на железную дорогу встречать эшелоны с возвращавшимися с фронта солдатами. Однако Ивана Ивановича среди них не было…
А что Нина Ивановна? Папу своего она не запомнила, ведь в последний раз он держал её на руках, когда дочке было всего три месяца. Кроме Нины в семье росли ещё трое детей: Володя, Валентина и Геннадий, — и, отгоняя от себя мрачные мысли, Филицата Михайловна делала всё, чтобы выжить.
К слову сказать, историю Нины Горшениной и её пропавшего без вести отца «Маяк» публиковал ещё в 2014 году. В материале «Эхо войны» Наталья Барыбина подробно описала произошедшую трагедию. Она рассказала, как спустя десятилетия дочь начала розыск своего родителя, как делала запросы в различные архивы всевозможных ведомств и инстанций. Из вороха противоречивой информации (в Книге памяти Владимирской области №4, например, она нашла запись о том, что И.И. Бобров погиб в бою в 1942 году) всплыла чудовищная правда: папа «был пленён 29 июня 1941 года, провоевав всего неделю. Умер в плену 22 ноября 1942 года».
И вот сегодня Нина Ивановна снова в гостях у «Маяка». У женщины единственное желание: оставить добрую память о своём отце. В руках – документы на русском и немецком языках, выписки из личного дела военнопленного, снимки с места захоронения.
Ещё в своём материале Наталья Барыбина отметила, что немцы – народ пунктуальный. Они скрупулёзно заносили данные в личные карточки узников, благодаря чему мы теперь знаем, что «православный Иван Бобров, брюнет, 168 см роста, 27.01.1908 г.р., по гражданской профессии – крестьянин, по военной – стрелок 499 СП, попал в плен 29 июня 1941 года под Кричевым. На момент пленения был здоров. Попал в рабочий батальон №106, в октябре 1941 года был переведён в рабочий батальон №126. А в ноябре 1942 года умер от отёка в Фореллькруге.
Отёк означал смерть от истощения, от голода, от изнурительного труда…»
В районе Фореллькруга находился шталаг-326 (VI-K) (лагерь вермахта для пленных рядового состава, причём этот шталаг – для красноармейцев), где и погиб заключённый под номером 36365 – Иван Иванович Бобров. Умерших хоронили в братских могилах на нынешнем воинском кладбище в городе Штукенброк.
На просторах сети можно оты­скать информацию, что шталаг-326 был одним из самых страшных для наших солдат и объединял группу концлагерей. «С поступлением первых военнопленных… в июле 1941 года на 1 марта 1945 года по последним данным, подтверждённым архивными документами, было зарегистрировано около 308000 советских военнопленных. Однако окончательное число до сих пор неизвестно…»
Посетить Германию и лично побывать на могиле папы Нина Горшенина так и не смогла, пришлось довольствоваться снимками мемориалов, которые немцы прислали в ответ на запрос. На одном из надгробий есть такая эпитафия: «Террором они заглушить не могли любви в вас к Отчизне великой. Лишь лютую ненависть в сердце зажгли к фашистской разбойничьей клике».