Голодное детство
Отец В.П. Щапова пропал без вести в самом начале войны. Вероятно, погиб на Ладоге, в боях за Ленинград. В памяти остались только зыбкие образы расставания.
— Как я с папою прощался,
Не найдя хороших слов.
Я ручонками держался
За карман его штанов.
Оставшись без кормильца, семья Валентина Павловича, как и миллионы других советских семей, сосредоточились на одном: выжить.
— Были мы детьми простыми,
Не были пижонами,
Потому что мы сосали
Марлю с хлебом жёваным.
Есть, по словам нашего героя, хотелось всегда. В.П. Щапов рассказывает, что жил в Нововязниках и к ним постоянно приходили эшелоны с ранеными.
— После раненых выносили в баке остатки еды. Мы, как поросята, ели эти объедки, что мёд для нас были! Хлеба кусочек – это же счастье великое!
До заката от зарницы
Ни одной не видно птицы,
Всех ворон мы переели,
Потому что жить хотели.
Семье Валентина Павловича повезло. Мама купила козу, и каждый день домочадцы пили по стакану молока.
— Для козы рогатой Зины
Кроме сена для зимы
Двести веников осины
Заготавливали мы.
Лютый холод
Кроме голода вторая напасть военных лет – холод. Дров, по воспоминаниям вязниковца, давали по два кубометра на дом. Да и то их приходилось привозить издалека.
— Это быль была, не сказка.
Выбивался я из сил,
Но дровишки на салазках
Из-за Сосенок возил.
Представьте себе холод. Круглые сутки холодно! Три-четыре полена положишь, пятое… А шестое боишься класть, вдруг потом не хватит? Тогда замёрзнешь совсем.
— На всю зиму нам дров не хватало,
Раньше были сильней холода.
Мать у печки с утра хлопотала,
Замерзала на кухне вода.
Одевались зимой, кто во что горазд. Ходили в бурках с клеёными калошами. Голенища делали из оторванных рукавов телогрейки, а калоши из автомобильной камеры склеивали. Такие калоши, без протектора, были очень сколькими, люди постоянно падали и ковыляли в них, как утки.
— Нашу школу не топили
От заката до зари,
На дорогу не светили,
Не горели фонари.
Над наукой мы пыхтели
Не для моды, а пока
Вместо кожаных портфелей
Сшита сумка из мешка.
Война началась, когда В.П. Щапов пошёл учиться в первый класс. Бумаги не было, и ученики писали на газетных полях и между строк, чернила замерзали, и их отогревали на коленях.
— На душе всё время пусто,
Голова болит от дум.
На ведро гнилой капусты
Поменяли мы костюм.
Отцовский костюм в Сергиевы-Горки Валентин Павлович отнёс, чтобы обменять на еду. Дали за него лишь ведро гнилой капусты. Мать встретила сына около деревни Митинской, заревела. Мальчик ведром всю спину до крови стёр. Гнилую капусты перемывали по пятнадцать раз, а когда сварили, там оказалось на два раза поесть.
Непридуманные строки
— Помню как-то в 43-м,
Насмолив гудроном нить,
Пацаном десятилетним
Стал я валенки чинить.
Дратва разрезала пальцы до кости, не спасали никакие накладки и ухищрения. Но работать приходилось, ведь за починку валенок хорошо платили. Подошьёшь – давали буханку хлеба, поставишь задники – кусок мыла. Правда, Валентин Павлович рассказывает, что была жёсткая конкуренция между мастерами, и раз местные мужики чуть его не убили.
— Смерть ползла по всей Отчизне,
Страшно было жить.
Как хотел я больше жизни
Голову помыть.
Где голод и нищета, неизбежно расплодятся болезни и паразиты. Вши стали извечными спутниками военного времени. Их было бесполезно вычёсывать, они появлялись снова уже на следующий день.
— С керосиновой горелкой
Жили мы, как в старину.
Только радиотарелка
Говорила про войну.
Около радиоприёмника сидели целыми семьями едва ли не круглые сутки. Не спали, слушали сводки с передовой. Когда Красная Армия стала побеждать и погнала фрицев, весь народ собирался в Нововязниковской школе. На стене карта висела, на которой флажками обозначали освобождённые и взятые советскими войсками города.
— По карточкам хлеб, сахар, соль… Голод, холод, болезни, смерть… Но советской народ всё пережил. И нам есть, чем гордиться.
В мороз замерзая, в жару изнывая,
Солдат до Берлина дошёл.
Мы фрицам в могилу 9 Мая
Забили осиновый кол.
Комментарии